Мои отношения с чайными ароматами - это прогулка в японском саду камней, в котором прячется суслик. Я его не вижу, а он есть. Мне говорят, что тут есть чай, а я спрашиваю: мама, а где море? Я чувствую древесину, сено, дым, смолу, сироп от кашля, мумиё и бальзам "Звездочка" - но только не чай, хоть черный, хоть зеленый. Где-то как-то к идеалу нерешительно приблизился Tea for Two L'Artisan Parfumeur - и то мне в нем заваривают лапсанг сушонг, который очень на любителя. А вот так, чтобы чайничек простого народного дарджилинга или хотя бы "грузинского веника" - нет, не наливают во флаконы.
Никогда такого не было, и вот опять: в заявленном чайном аромате Bohea Bohème Mona di Orio мне опять не насыпали чая. Точнее, он там есть, но как суслик.
Bohea (читается как "боу-хи") - это, если верить интернетам, целая группа чаёв-улунов (уи яньча, или "уишаньские утесные улуны"), которые выращивают в Китае, в горах Уишань. "Китайцы описывают сложный многогранный аромат Янь Ча четырьмя иероглифами, 岩骨花香 (янь гу хуа сян). Это означает, что основу аромата составляют компоненты почвы и скальных пород, а цветочные ноты на заднем плане создают дополнительный фон. Аромат уишаньских улунов больше тяготеет к «мужским» нотам (темный шоколад, сигарный табак, гранит, минерал)".
А теперь представьте, что этот инь-ян взялся переводить на язык европейской парфюмерии швед Фредрик Дальман. На котором еще и висит тяжкий груз ответственности после того, как ему пришлось заменить любимицу парфманьяков Мону ди Орио, скоропостижно скончавшуюся в 2011 году. И смириться с тем, что половина фанатов скажут, что бренд без Моны уже совсем не торт.
Вероятно, Дальману виделись вот такие ландшафты:
Но получились другие.
Bohea Bohème для меня в легкую, но изрядно промозглую киевскую зиму оказался плотно замешан на хвое. Елочки-сосеночки, липкая смола. Из лесу елочку взяли мы домой. И заварили в эмалированной кастрюльке на коммунальной кухне, где половина буфета забита грудными сборами соседки бабы Маши (и мумиё там тоже кто-то забыл), а над плитой сушится травки-муравки дачника деда Гриши. И лыжи у печки стоят.
Никогда такого не было, и вот опять: в заявленном чайном аромате Bohea Bohème Mona di Orio мне опять не насыпали чая. Точнее, он там есть, но как суслик.
Bohea (читается как "боу-хи") - это, если верить интернетам, целая группа чаёв-улунов (уи яньча, или "уишаньские утесные улуны"), которые выращивают в Китае, в горах Уишань. "Китайцы описывают сложный многогранный аромат Янь Ча четырьмя иероглифами, 岩骨花香 (янь гу хуа сян). Это означает, что основу аромата составляют компоненты почвы и скальных пород, а цветочные ноты на заднем плане создают дополнительный фон. Аромат уишаньских улунов больше тяготеет к «мужским» нотам (темный шоколад, сигарный табак, гранит, минерал)".
А теперь представьте, что этот инь-ян взялся переводить на язык европейской парфюмерии швед Фредрик Дальман. На котором еще и висит тяжкий груз ответственности после того, как ему пришлось заменить любимицу парфманьяков Мону ди Орио, скоропостижно скончавшуюся в 2011 году. И смириться с тем, что половина фанатов скажут, что бренд без Моны уже совсем не торт.
Вероятно, Дальману виделись вот такие ландшафты:
Но получились другие.
Bohea Bohème для меня в легкую, но изрядно промозглую киевскую зиму оказался плотно замешан на хвое. Елочки-сосеночки, липкая смола. Из лесу елочку взяли мы домой. И заварили в эмалированной кастрюльке на коммунальной кухне, где половина буфета забита грудными сборами соседки бабы Маши (и мумиё там тоже кто-то забыл), а над плитой сушится травки-муравки дачника деда Гриши. И лыжи у печки стоят.
Это ностальгическая зима, которую без остатка впитала в себя забытая в кладовке дубленка. Если уткнуться носом в рукав этой куртки, то проваливаешься куда-то в остро пахнущее кухней и лекарствами детство в тесной квартире с тремя поколениями родственников, с лыжами и простудами, с новогодними подарками, таинственно проступающими в мерцающей елочной полутьме. Кто-то заваривает чай, но тебе его не дадут - потому что "такой крепкий детям нельзя", говорит строгая бабушка. А ты не понимаешь, как можно пить чай без сахара.
В Bohea Bohème, горький и дымный, можно насыпать сахара, но зачем? Он и так в глубине души считает себя Chypre Rouge Serge Lutens, хвойно-медовым и теплым ароматом еще одного чужого детства. Только прозрачнее, светлее и легче.
Вместо экзотических китайских утесов у Дальмана вырос совсем другой лес, северный и суровый, где греться стоило бы не только чаем - но это уже совсем другая история.
Комментариев нет:
Отправить комментарий